Форум » Зрелища » Амфитеатр » Ответить
Амфитеатр
Admin: Театр Марцелла (лат. Theatrum Marcelli) — театр близ правого берега Тибра в Риме, строительство которого было задумано Юлием Цезарем, а осуществлено Октавианом Августом, который в 12 г до н. э. посвятил его памяти своего покойного племянника Марка Клавдия Марцелла. При диаметре в 111 метров театр мог вместить 11 тысяч зрителей. Рядом с руинами театра сохранился античный портик Октавии.Здание было перестроено при Августе в 33—23 годах до н. э. на месте портика Метеллы, построенного цензором Цецилием Метеллом Македонским около 131 года до н. э., и посвящено сестре императора Октавии: сооружение представляло собой прямоугольную площадь, 118 метров в ширину, на низком подиуме, окружённую двойной гранитной колоннадой и было украшено мрамором, многочисленными статуями, в том числе 34 бронзовыми статуями всадников работы Лизиппа, изображающие Александра Македонского и его полководцев. Портик включал в себя храмы Юпитера Статора и Юноны Регины, библиотеку и курию Октавии.
гладиатор: Вардусья раздвинула прислугу плечом (то, что некоторые при этом отлетели на острые углы и предметы взволновало её не больше, чем слониху, с которой взлетают птицы-чистильщики), подхватила ношу из рук едва достающего ей до уха мужичка в богатой тунике, подвинув его бедром от скамьи, на которую и уложила подломившуюся тростинку, гундося: - Кто ж так бабу держит, господин, вся одежонка к лярвам расхристалась, срам один... - извлекла склянку (едва ли не из того самого срама - поскольку была в одной набедренной повязке), скрутила зубами пробку и заботливо сунула склянку под нос девчушке. Несколько раненых средней степени тяжести отскочили подальше от резкой вони с проворством здоровых атлетов-олимпийцев. Вардусья удовлетворенно прогудела: - Ну воот, щас пробз.. очнется. А то тягали бы... грязь тут кругом, срам один...
Домиция Майор: Домиция понемногу приходила в себя. К горлу подкатывала тошнота, в ушах звенело, в нос била какая-то резкая, едкая вонь. Но даже она не могла перебить липкий, с металлической ноткой, запах крови. Она судорожно сглотнула, и почувствовала, что в горле сухо, как в заброшенном колодце в августовский день. Глаза открывать не хотелось.
Ветурий: Ветурий был в общем то не против потаскать ее на руках еще. Девушка была не слишком тяжелой для взрослого мужчины, и эта была приятная тяжесть. И потому он едва ли не воспротивился когда ее у него отобрали и пожалел что не сделал этого когда едкий запах заставил отшатнуться
Луций Фурий: - Что стоите, - снова хмыкнул на прислугу Луций, - воды принесли? - и отобрал стакан. - Как же ты собралась выхаживать эту красоту, - говорил он тихо, присев рядом с ней на корточки и приподнимая ей голову, чтоб дать напиться, а заодно массируя висок большим пальцем, - если вид крови так пугает... Не передумала еще?
Домиция Майор: - Это от жары - слабо пробормотала Домиция, стыдясь своей слабости - я... справлюсь... Она попыталась подняться, оперевшись на руку Луция, но ноги не слушались.
гладиатор: - Вардусь, прикройся, - взмолился маячивший за спинами ланиста, - совесть-то поимей, мужики с песка только-только, у неё срам, а у тебя что? Ты ж тоже баба... - Где ты бабу углядел? - щербато улыбнулась Вардусья. - Это она вот баба, - кивнула на растерзанную, - а я - гладиатор. Да, парни? Ну-кась, хто гладиатора хочет? - хохотнула в сторону тех, кто поздоровее. Парочка крепких варваров схватились за животы, ухая, гогоча и махая на неё руками. - О! - показала ланисте, - видал? Кажный должен что умеет делать, я так думаю, - изрекла глубокомысленно, рассматривая раненую товарку, - умеешь головой работать - в господа, руками - на поле, в мастерскую или сюда, к месту вобщем, умеешь только пи.. - покосилась на богатую девчушку и добурчав сентенцию тихо в сторону товарищей по оружию, отчалила в подвальную купальню как галера, под завязку груженная оружием для легиона, провожаемая обвалами мужского хохота, и унося довершающее: -... а туда же - сбегают, бегают, за мечи не с той стороны хватаются... click here
Ветурий: Вот это была женщина. С большой буквы Же. Ветурий аж рот открыл, и захотелось выкрикнуть "я!" на ее вопрос, но не затем, чтобы уединиться с ней в кубикулах, а затем чтоб крепко выпить.
Луций Фурий: «От жары...» - Тоже причина, - согласился Луций, поддерживая и незаметно подтягивая встать, чтоб у девочки была возможность хотя бы скрыть свою слабость. - Я кому сказал грузить на носилки? - резко оглянулся на развесивших уши и прочие части тела слуг... ее настойчивое "справлюсь" он воспринял как руководство продолжать начатое, - и... - запнулся, снова обратился к Домиции: - Куда ее нести, командуй. Он убрал из голоса всякий намек на иронию. Партия, если вдруг что, была выгодная... а что опасная, так что в жизни не опасно?
Домиция Майор: Не до конца уверенная в крепости своих ног и голоса, Домиция всё же поднялась, и, чуть отстранившись от Луция, нашла глазами номенклатора. Кивком подозвав его к себе, тихо распорядилась: - Проследи, чтобы её доставили к лекарю, осторожно и бережно. Когда вернусь, хочу видеть её в доме. Живой. Уверившись, что говорит ровно, она обернулась к молодым людям с чуть смущенной улыбкой: - Простите мне мою слабость, видимо, слишком много впечатлений сегодня для одной изнеженной девчонки - она понимала, как это звучит, но в голосе не было ни тени кокетства.
прислуга: Номенклатор покачал головой: по его разумению, этой черной самое место было на острове Эскулапа, а у лекаря она проваляется хорошо, если не добрый десяток дней... Но спорить с дочерью хозяйки он не посмел, лишь отметил про себя, что девочка повзрослела, и в голосе у неё проскальзывают те же нотки, что у матери, когда та полна решимости. Отдав все необходимые распоряжения, и глядя, как посерело лицо несчастной нубийки, когда её подняли на носилках и понесли, он воздел глаза ввысь и взмолился про себя, чтобы Левий был дома. >>> Дом лекаря Левия Теребраса
Луций Фурий: - Стойкость качество наживное, - улыбнулся Луций. Если это не было признаком слабого здоровья, то он готов был простить ей обморок - по малолетству. Сравнивать с сестрой не хотелось, поскольку он не знал, какой она была в тринадцать-четырнадцать лет. - Проводить тебя? Улицы к вечеру становятся... узкими, и без... номенклатора ходить по ним неудобно.
Домиция Майор: - Если у тебя нет других дел... - Домиция осеклась, поняв, что чуть было не сморозила бестактность, - я буду рада, если ты проводишь меня. Присутствие Луция необъяснимым образом успокаивало, и если с Марком она чувствовала себя легко и свободно, то Фурий вызывал в ней чувство защищённости смешанное с каким-то незнакомым ей волнением, объяснение которому она искать категорически не хотела.
Ветурий: -Меня отвергают!,-громко впал в уныние Марк,-прекрасным девам я не интересен,увы!,- это был вопль отчаянья за которым вскоре последовало не менее картинное -В жизни нет счастья! И указав на ближайшего гладиатора, изрек: -Тогда мне вот этого! На ночь! сдержать смех было сложно и он шепнул Луцию, так чтоб никто больше не слышал: -мы к рыжей, как проводишь-присоединяйся, будет весело.
Луций Фурий: Луций не воспринял этого "мы", неопределенно кивнул на счет Рыжей, и вышел с Домицией на воздух. - Я не занят, - сказал просто, - после армии, здесь, в городе, это слово кажется бессмысленным. В обозримом будущем, если не заняться браком сестры, он прозревал скуку или дорогу.
Домиция Майор: Вечерний ветерок освежил её и вернул к жизни, настолько, что возглас Марка её рассмешил. Кивнув ему на прощание, она направилась к носилкам, иногда украдкой поглядывая на Луция. Дом Клавдии Минор >>>
Луций Фурий: Увидев, что она в лектике, Луций пожал плечами: необходимость провожать ее отпадала. Но он пошел сбоку, поскольку перекинуться с ней лишним словом было не только полезным, но и приятным. Дом Клавдии Минор >>>
гладиатор: Алеф Гора обернулся на голос "вот его на ночь" только когда смешок защекотал подозрительность. И медленно опустил взгляд с лица патриция на его шею, потом грудь, потом через левую руку к сандалии, потом перескочил на другую сандалию и так же пошел вверх по теперь уже правой руке и по плечу и шее снова в лицо. А потом выдох вынес из носу и прилепил к полу подсыхавшее там содержимое.
Ветурий: В сущности, он мог позволить себе траты, сегодня хотелось отдохнуть, так как настроение было преотвратным. С утра сцепиться с Элием, так, что тот будет дуться дня три..и было бы из-за чего.. вот ведь дурень, не видит что с малым..а тот тоже хорош..Так не смотрят. Так нельзя смотреть. Ни в коем случае. Потому как Авл не отличается здравомыслием..и куда, по стопам Лара? Оно надо? Даже ему, Ветурию, понятно что не надо.. Затем эти идиотские игры с этими глупыми драконами которые непонятно из чего сделаны..а в довершение всего слушавшую его девушку переманили..день не удался. И единственный способ как-то уравновесить - произвести финальное впечатление тоже был упущен. И он вздохнул в сторону гладиатора - пойдем. Оплата по факту. Кому сказать? И тут вспомнил, чем еще может быть полезен гладиатор и оживился.
гладиатор: - Лопнешь, - криво улыбнулся Алеф и пошел к ланисте. >>>>>>лупанарий
Ветурий: Ветурий заржал. "Лопнешь, ага, как же!" Возможно, разговор с Алефом будет даже приятен. Опасаться языков было нечего - он шел в людное место >>> Лупанарийclick here
Юлий: ювелирная лавка Галиба. его все-таки узнали, пару раз, но никто не окликнул. и рук ущипнуть не протянул. юлий счел это скорее следствием своего наряда, чем компании. и в целом остался доволен. даже происшествие с белобрысым и непонятная холодность Кайена почти не вспоминались. Юлий привычно смотрел по рядам, высматривая, кто, с кем и в чем, хотя это уже все равно никакого значения не имело
Клавдия Минор: >>>дом Клавдии Минор Пока она по дороге разглядывала шкатулки, а Нита, как дитя, перекрутила на прилавке с сотню резных волчков, толпа у входов превратилась в вязкую кашу. Охране пришлось поработать локтями, и усаживаясь, Минор предусмотрительно отправила Ниту купить воды заранее - потом станет не протолкнуться.
Гней Домиций: 26, август, утро>>>ювелирная лавка Галиб Раха Идти по городу обняв кого-то за талию было непривычно и странно, хоть и приятно, а в толпе было бы ещё и неудобно, если бы перед ним не отступали так часто. Приобретение в руке мешало, и Гней, поколебавшись (он не любил модную привычку навешивать на шею по нескольку цепей за раз), надел его поверх буллы. В амфитеатре он высмотрел мать, убедился, что она устроена и повел Юлия двумя рядами ниже, к самому бортику, креслам для господ, скамейкам для сопровождающих рабов и опахалам, на которые уже косились из рядов повыше. На них смотрели. Но на него смотрели всегда, и он не почувствовал особой разницы между "всегда" и "теперь". Разве что сегодня взгляды задевали его куда меньше. А его собственный взгляд искал... выше, напротив, по сторонам... до тех пор пока он, усилием воли, не заставил себя смотреть на рассаживающийся плебс. - Императорская - пуста... неужели на открытие не сподобится... - сказал он это негромко, но чей-то раб всё же покосился.
Юлий: -...я рад и польщен участием в моих сердечных делах, но откуда нам знать кого именно из слуг он решит взять с собой. И прислуга, а тем более раб не вправе настоять, и потому 'сподобится' возможно не совсем точное слово, господин. Еще раз прошу прощения за дерзость. Это он произнес чуть, совсем на немного громче, чем фраза гнея, случайно громким шепетом, не иначе, как от волнения
Гней Домиций: Гней непонимающе покосился на Юлия, а повернулся уже с пониманием хмурясь. Это действительно была дерзость - вот так поправлять его оплошности, тем более когда ему хотелось прокричать эти же слова на весь амфитеатр. Но сказано это было из лучших побуждений... даже мать бы, наверное, одобрила. Хотя как знать. Она не раз говорила что бревна, застрявшие в тине у одного из берегов - тонут, и только на стремнине можно двигаться вперёд. Гней положил руку ему на плечо, притянул и сказал на ухо: - Твой гений опекает не только чтеца в тебе, но и ритора. Надо познакомить тебя с Эссенцием, - вспомнил, что говорил Юлий про термы и лупанар и добавил, - даже если он с тобой уже знаком. Висок Юлия щекотнул Гнею нос как вчерашнее ложе из мягкой уручейной травы. Он постарался забыть и то, что искал взгляд, и императорскую ложу - в конце-концов он же привел парня показывать самые большие в этом году игры. - Торговцы ходят... хочешь чего-нибудь?
Юлий: -хочу. Воды и орехов. Начинал просыпаться аппетит, а это было как-то совсем неудобно -посылать родственника прмнцепса за питьем и закусками. Пусть недалеко, пусть только торговца окликнуть, но все же. гней сердился. не все он в этом юноше увидел и понял, или он и правда не понимает, как глупо говорить такое вслух. -но не надо. Лучше еще раз так сделай? и подставил висок.
Гней Домиций: Улыбка по лицу расплылась так, что Гней её даже ушами чувствовал, и сделал, сказав заодно: - Орехи так орехи. Вытянул вверх свободную руку, щелкнув пальцами несколько раз. К нему подошли тут же: - Аве, господин. - Аве, Парменас, как младший, поправился? - Совсем выздоровел, благослови боги вас и вашего лекаря, господин. Скачет, лошадёнок наш, уже буквы латинские учит, - заулыбался и закланялся разносчик. - Вот и славно. Дай-ка нам орехов, воды с мёдом и ячменной воды. Торговец с поклоном протянул два кулечка, поставил у ног кувшинчики, не переставая кланяться и улыбаться, а когда Гней потянулся к поясу за мелочью, бурно запротестовал: - Что ты, господин, не обижай! Гней только головой покачал ему вслед, положив оба кулька Юлию на колени: - Наш отпущенник, из Греции с нами приехал. Такой молодец - всего четыре года с вольной, а уже лавка тут в галерее третьего этажа и разнос. Мы думали он обратно уедет, а он наоборот - сюда всю семью выписал, братьев, сестёр, освоился, обжился... в отличии от меня, я все не привыкну...
Юлий: взял орехи и сразу запихнул пару за щеку. - С задних людей видно. Зато здесь арена ближе. я все не привыкну -А почему бы не вернуться? Потом, вместе с семьей. Я слышал, не знаю, насколько правда, Сам собирался в Грецию. Глядишь, и всем перебираться придется. Хорошо, хоть тебе это доставит удовольствие.
Ветурий: 26 августа, утро, дом Элиев. Протянул Авла на ряд ближе. Буквально, за руку. Усаживать пришлось тоже чуть ли не насильно. Был шанс сесть где-нибудь подальше от родственников, но Марк надеялся, что они этим шансом воспользуются сами, как придут.
Авл Элий: 26 августа, утро, дом Элиев. Что-то по пути его задело, он, правда, уже не помнил что. И еще - Авл опасался за Амона, чтобы тот не выдал себя. Ему-то это ничем не грозило, но было бы неприятно, как если бы пир сорвался.
Амон: 26 августа, утро, дом Элиев. Амон сел у ног. Обмахивать или держать зонт его бы после гимнасия не хватило
Гней Домиций: - Я тоже слышал. Не хочу смотреть как он угробит Грецию. Он стихийное бедствие для земли по которой ступает. К тому же у меня младшие - два брата и две сестры, им надо искать супругов, а в Ахее сложней, мать для этого сюда и переехала... И, наверное, ещё - подальше от воспоминаний, отец умер Афинах. Слова тонули в нарастающем гуле прибывающей толпы, говорить тихо стало невозможно, Гней взял у Юлия с колен несколько орехов и закрутил головой чтоб оценить его точку зрения: - Отсюда тоже неплохо видно, правда я не очень люблю смотреть на тол... Напрасно он это сделал. Орехов расхотелось. Хорошо хоть Авл смотрел в другую сторону. - Когда же уже начало, если они ждут императора, то зря, народ не любит задержек игр...
Юлий: Юлий оценил это "им надо искать". -Сами не найдут? Это было даже, наверное, жестоко. Смена настроения была слишком явной, чтобы не проследить, куда был направлен взгляд. -Марк? Марк хороший. Правда, больше говорит, чем платит. У него сестра красивая, как и у тебя. Только старше. Поговаривают про него, но, я думаю, что врут. И засунул в рот еще один орех.
Гней Домиций: Разница между ними была почти осязаемой. Но Гнею это и нравилось. В его окружении никто не думал так, и если и оценивал людей подобным образом, то не вслух. Юлий говорил как есть, это и коробило, и проясняло взгляд. - Мы себе почти не принадлежим, - объяснил коротко, прежде чем Юлий тоже оглянулся. "Марк хороший..." Ему не хотелось думать для кого хорош Марк - для Домиции, для Авла... - Забудь. Про них. Всех, - злился и говорил он себе, но силу, невольно, вложил в лежащую на плече Юлия руку. И тут же устыдился. Возможно, он хорош для самого Юлия? - Прости, не подумал, тебе нравится Ветурий?
Юлий: - Не больше, чем остальные,-щелкнул еще одним орехом, - Не пробовал, ничего сказать не могу. - Прости, господин. Кое-что прояснялось. И Юлий недоумевал. Задача переспать с Ветурием сложной не представлялась. Как не представлялось сложным и заслужить его прощение за неудачную фразу.
Гней Домиций: Одна мысль потянула за собой другую, а обращение "господин" заставило убрать руку с плеча и задуматься каким он всё это время был эгоистом. Разве он дал ему выбор - настоящий выбор, какой хотел бы себе, выбирая спутника... на день или на жизнь? Юлий, конечно, говорил, что никакой любви до сих пор не испытывал, но может, сильная привязанность? - Юлий, - спросил негромко, дождавшись небольшого затишья в гуле, - есть кто-нибудь важный для тебя, кто обидится или расстроится увидев тебя со мной?
Юлий: - Никто не расстроился. И не расстроится,-далось нелегко, потому что и правда не расстроился, даже, кажется, обрадовался. И успокоил себя тем что о степени важности глупо судить по степени нераспробованости. - Разве что позавидуют. Одни тебе, другие мне.
Гней Домиций: - А... ну и... к серам тогда и тех и других, - заключил Гней облегчённо, вовремя запихав обратно в горло слова, с которыми поднимал недавно статую. Но сам посмотрел туда, где сидел Авл. На уровне колен виднелась черная кучерявая голова. - Это невежливо с моей стороны, но... я рад что никто. Ээ.. Салако, сын Понтия, говорит, что я иногда бываю занудной задницей. Уверен, он не имеет ввиду что-то интимное, - попытался пошутить Домиций. - Смотри, в императорской Сталилия. Одна. Значит принцепса не будет совсем, если она выходит - или одна или одновременно с ним, не любит ждать. А значит скоро начнут.
Амина: 26, август, утро>>>Дом Клавдии Минор ...а увидев толпу у входов не сразу придумала как пройти. Что она рабыня на ней, милостью хозяев, написано не было ни ошейником, ни знаками на коже, да и одеждой она вполне сходила за свободную, но на эти игры устроители раздавали жетоны по трибам и достать их можно было только у перекупщиков, за те самые монеты, ради которых она в амфитеатр и шла. Однако, сдаваться Амина не могла себе позволить и пристроилась в хвост очереди, собираясь с духом. - Жетончик, гражданка, - потребовал прислужник на входе. Амина помахала у него перед носом благоухающим папирусом из хозяйских запасов (запечатанным, правда, собственным дешевеньким перстеньком, но куда этому полуграмотному дылде разбираться), строго сообщила: - Срочное письмо господину Гнею Домицию Агенобарбу. Очень срочное, - и прошла нахрапом, пока служка застыл в тяжелых раздумьях, оглушенный громким именем. На играх в Риме она была в первый раз (с кем бы? хозяйка на бои смотрела редко и всегда брала с собой только Айдану), и выйдя на трибуны остановилась в растерянности - амфитеатр такой огромный, сенаторских рядов целых три, как тут искать человека, которого она в глаза не видела? Легионер городской когорты, охранявший ближайший вход на сенаторские, откровенно скучал. Амина поправила волосы, переколола фибулу так, чтоб вырез туники смотрелся интереснее боёв и подошла чуть-чуть улыбаясь: - Скажи мне, добрый господин, как мне найти клариссима Гнея Агенобарба? - Зачем он тебе, красавица? - оживился "добрый господин". - Такой как ты нужен мужчина постарше, покрепче, поопытнее, у меня тут и местечко есть, хорошо видно. Ей даже не пришлось изображать тяжкий вздох - он вырвался сам: - Так мне письмо передать, господин его очень ждет и если я его не найду, Агенобарб будет гневаться на госпожу, а она на меня... - Ну проходи, - снова заскучал легионер и махнул рукой, - вон он сидит, темные волосы, рядом с зелёным опахалом. Только чтоб быстро! - Я пчёлкой слетаю! - разулыбалась Амина, проследила направление и в глазах защипало от вскипевших слёз - с Домицием рядом сидел мальчишка, которого покойная госпожа шутки ради заперла в латрине. "Дошутилась, дура! Лежи теперь!" в сердцах подумала раба... и всё же решила попытать римскую Фортуну. - Господин Гней, я служанка дома Дахи Александрийской, прости за дерзость, это очень срочно, прошу твоей милости, прочти, - подала письмо с глубоким смиренным поклоном.
Юлий: Что за дело могло быть у мертвой гетеры к Гнею, еще и срочное.. юлий не смог подавить приступа великодушия и улыбнулся девушке. Улыбка, правда, вышла какой-то странной. Но не со зла.
полная версия страницы